Родословные [СИ] - Григорий Ярцев

– А если у тебя будет мальчик? – наконец спросил Гавриил, недоумевая над выбором Лидии, но она лишь улыбнулась в ответ и легонько стукнула его в плечо своим хиленьким кулачишком, будто старалась выбить из него эту ужасную мысль.

Решив больше не мешать мечтам Лидии о ее грядущем будущем, Гавриил направился к Виктору, к новым ответам.

– А где остальные? – поинтересовался Гавриил, оказавшись в полушаге от него.

Виктор неспешно повернулся. Поначалу плечом, а затем и всем телом, словно оторвался от своих никому не известных мыслей, и Гавриил увидел огромный меч, прежде скрывавшийся за телом Виктора. Тот самый меч, висевший перевернутым крестом в его покоях, сейчас парил в воздухе рядом с капсулами. Наличие меча насторожило Гавриила, и Виктор моментально уловил это волнение.

– Мстислав, Вера и Надежда? – переспросил Виктор. – Отбыли в Колыбель сразу после твоего отправления к Сусаноо и сейчас проводят последние приготовления в ожидании нашего прибытия.

Виктор вновь уловил то, как парящий в воздухе массивный меч не дает Гавриилу покоя и улыбнувшись, указав на меч, добавил:

– Когда-то давно это оружие принадлежало Главнокомандующему Серафимов. Не нынешнему, – уточнил Виктор, – а его предшественнику. Я отнял у него жизнь, его же мечом, а сейчас оставлю его в Колыбели, где он вечно будет служить памятником каждому серафиму, станет символом их глупости и монументом тем, кто уже успел и еще умрет под завалами Башни.

– Это конец? – как-то замявшись, спросил Гавриил.

– Конец? – усмехнувшись, переспросил Виктор. – Конец, Начало, Середина, все это временные отрезки, Гавриил и они выдуманы, обозначены людьми для людей с одной единственной целью, целью самоограничения. Им необходимо загнать самих себя в рамки. Нет, Гавриил, это не конец, далеко не конец, уж поверь, – немного выждав, Виктор продолжил: – Это сейчас и "сейчас" это будет постоянным, нескончаемым.

– Тогда зачем ты постоянно оглядываешься на часы? – Гавриил кивком указал на запястье Виктора и тот машинально коснулся его.

– Я неподвластен времени, я вне его, но к глубочайшему сожалению, я невольно стал заложником тех, кто целиком и полностью от него зависит. Это вынуждает меня подстраиваться под каждого из них, планировать заранее место и время, где и когда мне пригодятся их возможности, в какой момент они должны исполнить свою роль, прежде чем освободятся от оков времени.

– Освободятся от оков времени?

– Сдохнут, – со сталью в голосе перефразировал Виктор.

– И что потом? Третья кампания?

– О, да-а-а, – протянув, подтвердил Виктор с абсолютно естественным нетерпением этой самой кампании. – И еще великое множество деяний после, Гавриил. Великое множество.

– Сусаноо считал твои кампании недопустимыми.

– И допустил каждую из них, – глумливо уточнил Виктор.

– Почему?

Таинственно улыбнувшись, Виктор развернулся и направился в дальний угол корабля, Гавриил неспешно последовал за ним и наконец, познал причину отсутствия в корабле окон. Поначалу он считал, что подобное решение – ошибка конструкторов, или наоборот, какой-то хитрый ход, но сейчас понял – при необходимости весь корабль целиком мог за считанные секунды стать одним большим окном, полностью прозрачным. Едва Виктор дошел до угла, как угол этот, а затем и вся конструкция корабля в мгновение ока стали прозрачными. Беспросветно черные матовые стенки только что казавшиеся массивными и прочными сейчас выглядели как хрупкое стекло и только на небольшом расстоянии от него, куда не посмотри, переменчиво играл раскаленный воздух.

Очевидно все, кроме Гавриила к подобным ситуациям давно привыкли, и лица их ни разу не показались удивленными. Гавриил же, увидев под собой пустое пространство и белоснежные ватные облака, отдающие серебряным оттенком лунного света, на секунду потерял равновесие и готов был упасть, но ощущение твердой поверхности под ногами не позволили этому случиться. Гавриил обратил внимание на то, как бескрайние облака, расплывавшиеся под ними, становились все ближе и ближе, и в какой-то момент показалось, если вытянуть руку, то можно с легкостью коснуться и даже почувствовать их.

ИССИ плавно погружалась в облака точно под воду, а затем, неожиданно рассеявшись, облака сменились тянущимися к горизонту где-то далеко внизу, бесчисленным множеством деревьев, чья густая листва поблескивала в ночном свете луны. Корабль снизился, но в то же время находился все еще достаточно высоко над землей и продолжал свой уверенный, лишенный малейшего шума полет. Они будто летели в воздухе, сами по себе, без сторонней помощи, настолько невидимым и прозрачными стали стенки ИССИ, хотя некоторые искажения были заметны их глазу, но даже им не удавалось испортить прекрасную картину, щедро залитую серебряным и холодным лунным светом.

– Возможно потому, что он сам верил в необходимость кампаний, – ответил Виктор, рассматривая раскинувшиеся перед ним красоты. – В их неизбежность. Неотвратимость.

– Да, но устраивать глобальные войны… ведь должна быть причина.

– Она есть, – подтвердил Виктор.

– Все ради денег? Богатств?

Виктор захохотал, да так звонко и громко, так противно, что Гавриил глубоко внутри искренне возрадовался тому, что практически всегда Виктор оставался холодным, серьезным, и макса угрюмости крайне редко покидала его лицо. Слышать его смех, возможно искренний, настоящий оказалось сущим наказанием.

– Гавриил, Гавриил, – резко прервав свой пронзающий смех начал Виктор, – ты стал Бессмертным, но мыслить продолжаешь как человек – примитивно и приземленно. Дело вовсе не в богатствах, – сожалея о заблуждении Гавриила, Виктор в разные стороны покачал головой. – Первостепенной целью стоит вопрос регулирования популяции. Человечество плодится очень быстрыми темпами. Демографический прирост населения в его общих тенденциях не перестает увеличиваться. И набрав критическую массу, просто перестанет поддаваться контролю, начнется хаос, в котором каждый отступник будет до последней капли крови отстаивать свой клочок земли и в результате развитие неизбежно направится в совершенно иное русло и мне не удастся исполнить задуманное.

– И в чем заключается это твое "задуманное"?

– Привести Отступников к моменту, когда они смогут покинуть Землю, разумеется. – Виктор улыбнулся, но мгновение спустя улыба исчезла с его лица, будто ее и не было вовсе. – Сделать это возможно одним единственным способом.

– Устраивая войны?

Виктор улыбнулся, на этот раз как-то маниакально и назвал то, к чему эти войны, в конце концов, приведут:

– Я сотру границы, разрушу страны, сожгу все флаги, уничтожу гербы, Гавриил, и человечество вынужденно оставит позади все споры и разногласия. Станет новой, сплоченной единым горем расой – Землянами и Земля их станет одним могущественным государством, родиной всего Человечества на бескрайних просторах космоса. – Виктор говорил искренне и почти фанатично. На секунду Гавриилу даже показалось, что все это делается исключительно ради людей, но тут же вспомнились слова, когда-то сказанные Виктором: "Человечество – моя шахматная доска" или как-то так. Дословно, Гавриил не уже не помнил, никогда, как не старался, не запоминал.

– Только так и никак иначе, – продолжал Виктор. – Космос бесконечен и беспощаден, он без труда поглотит каждого из них каким бы сильным и богатым тот не был, только сплотившись у человечества, появится шанс. Подобной идеологии нельзя научиться просто так, к ней нужно прийти.

– То есть, ты вроде как стороне добра?

Тонкие губы Виктора изогнулись в подобии улыбки, он, гордо задрав голову, ответил:

– В мире нет добра и зла, Гавриил, есть только разная степень эгоизма.

– И к чему ведет тебя твой эгоизм? – в попытках разобраться в мотивах Виктора Гавриил продолжал свои нескончаемые расспросы.

Хищные черты лица Виктора на долю секунды выдали грусть.

– Я хочу вернуться назад, туда, откуда пришел, снова оказаться, – его голос дрогнул, – дома.

Кажется, подобные разговоры давались ему тяжело и, в какой-то момент Гавриилу показалось, что за бесчисленными масками безразличия, расчетливости, хладнокровия и жестокости все же живет нечто, что может чувствовать.

– Я вернусь победителем, – уже с привычным, свойственным ему холодом в голосе добавил он, и Гавриил, даже представить себе не мог, чтобы это значило. Впрочем, представлять он и не собирался.

– Открыто возглавишь людей?

Вопрос вызвал усмешку, а плечи Виктора задрожали от беззвучного смеха.

– Нет, люди никогда не пойдут за мной или таким как я. Нет, Гавриил. Я дам им идеал, чье неизменное стремление к совершенству, решительность, непоколебимая уверенность и вера в Человечество поведет людей за собой в самые темные уголки Вселенной.

– И где же твой Мессия? – с иронией в голосе спросил Гавриил, и Виктор без труда уловил ее в его вопросе. В Избранных Гавриил никогда не верил.